СССР во второй половине 1980-х гг. Политика перестройки и гласности. Попытки реформ экономики и политической системы. Внешняя политика: «новое политическое мышление». События 1991 г. Распад СССР. Образование СНГ - СССР в 1945-1991 гг. - Россия в ХХ – начале ХХІ в.

4.5.4. СССР во второй половине 1980-х гг. Политика перестройки и гласности. Попытки реформ экономики и политической системы. Внешняя политика: «новое политическое мышление».

События 1991 г. Распад СССР. Образование СНГ

К середине 1980-х гг. кризис советской системы стал приобретать совершенно очевидный характер. На рубеже 1970—1980-х гг. в мире начался новый этап научно-технической революции, получивший название «микроэлектронная революция». С этого времени уровень развития той или иной страны определялся уже не количеством выплавленной стали, добытого угля, а использованием информационных технологий. По этому показателю СССР значительно отставал не только от ведущих западных стран, но и от новых индустриальных стран (Южной Кореи, Тайваня).

В 1985 г. в США основная масса валового национального продукта (67 %) создавалась в сфере услуг, торговле, на транспорте, и лишь только 31 % составлял вклад промышленности и строительства, тогда как в СССР соотношение было иным — соответственно 38 и 45 %. На долю сельского хозяйства в СССР приходилось 17 % ВНП, в США — всего 2 %.

Весь период с 1961 по 1985 год характеризуется в Советском Союзе непрерывным падением темпов экономического развития. По оценкам специалистов в эти годы происходит падение роста национального дохода, валового национального продукта, падает также фондоотдача и эффективность капиталовложений. И это не случайно. Советская экономика, лишенная внутренних стимулов роста, продолжала развиваться экстенсивно, в ее основе по-прежнему находились устаревшие отрасли тяжелой индустрии, по производству продукции в которых Советский Союз уже к 1970 г. был «впереди планеты всей». Устаревшие отрасли требовали колоссальных сырьевых ресурсов, советский сырьевой сектор работал с постоянными перегрузками. Гипертрофия сырьевых отраслей и отраслей, производящих промежуточное сырье, превращала страну в «сырьевой придаток» Запада. Чтобы покупать новейшие технологии и продовольствие, СССР вынужден был все больше сырья поставлять на экспорт. В 1985 г. в обмен на оборудование и хлеб ушло 20 % добытой в стране нефти, 11 % газа, 31 % калийных удобрений, 24 % хлопка и т. д. Видимость благополучия народного хозяйства, сохранявшаяся все 1970-е гг., обеспечивалась за счет «нефтяного допинга». Именно экспорт нефти, цены на которую на мировом рынке выросли в эти годы почти в 20 раз, позволял стране относительно безбедно существовать, «решая» продовольственную, космическую и другие «комплексные» программы. Главным образом за счет масштабного экспорта невосполнимых природных ресурсов в 1960—1970-х гг. шло интенсивное освоение восточных районов страны, формировались и развивались крупные народнохозяйственные комплексы: Западно-Сибирский, Саянский, Канско-Ачинский. За эти годы были созданы соответствующие мировому уровню автомобили ВАЗ и КамАЗ, новые нефтехимические комплексы и предприятия оборонной промышленности.

В 1970-е гг. экономика страны была предельно милитаризирована. Наиболее современные производства, основанные на высокой технологии, работали главным образом по военным заказам.

За 1970—1980-е гг. страна израсходовала на вооружение сверх необходимого, по некоторым оценкам, 700 млрд руб. Это при том, что национальный доход, по официальным данным, в 1970 г. составлял 290 млрд руб., а в 1980 г. — 579 млрд руб. По данным зарубежных источников, в начале 1980-х гг. заводы СССР выпускали танков в 4,5 раза больше, чем США, БТР — в 5 раз, артиллерийских орудий — в 9 раз, атомных подводных лодок — в 3 раза. Соответственно в советской оборонной промышленности работало в 2-3 раза больше людей, чем в США (соответственно 5—8 млн и 2,2 млн человек). Усиление военно-промышленного комплекса в народном хозяйстве приводило к колоссальным диспропорциям.

В начале 1980-х гг. из-за начавшегося падения цен на мировом рынке иссякает поток нефтяных денег в страну. Отражением общего экономического неблагополучия становится лавинообразное наращивание внешнего долга СССР. Обслуживание взятых за рубежом кредитов идет за счет получения новых. Признаки исчерпания старой модели экономического роста наиболее отчетливо выражаются в утрате конкурентоспособности советской продукции на внешних рынках, в растущем отставании страны в ключевых отраслях, определяющих динамику научно-технического прогресса.

Нарастание кризисных явлений в экономике разрушает основы внутренней социальной стабильности советского общества. К концу 1980-х гг. прекращается рост жизненного уровня. На этом фоне становится очевидным реальный разрыв в уровнях благосостояния подавляющей массы населения и партийно-хозяйственной номенклатуры. Одновременно снижается трудовая дисциплина, пьянство и алкоголизм охватывают все более широкие слои населения. Все отчетливей обнаруживают себя коррупция и разложение в партийно-государственном аппарате. Люди все чаще задают себе вопрос, почему в стране с «самым передовым» общественным строем доходы большинства трудящихся так малы, а права и свободы граждан не соответствуют общепризнанным нормам международного права. В общественном сознании именно разрыв в уровне потребления с Западом становится главным критерием сравнения эффективности двух общественных систем и главным направлением критики советских порядков.

В конце 1970-х гг. дискомфорт в той или иной мере ощущали все слои советского общества, особенно интеллигенция, давно жаждавшая подлинной демократии и свободы. Значительная часть партийно-хозяйственной номенклатуры инстинктивно поддерживала радикально-оппозиционные настроения в народе, требования обновления и реформ.

Начиная с 1960-х гг. различные варианты реформирования общества и государства обсуждались как в научных, так и в диссидентских кругах. Большинство отечественных ученых и политиков искали выход в рамках сложившейся советской системы: в переводе народного хозяйства на путь интенсификации, создании условий для внедрения достижений НТР. Известные советские экономисты (С. С. Шаталин, Т. И. Заславская, А. Г. Аганбегян, Г. X. Попов) исподволь разрабатывали теоретические основы принципиально иного хозяйственного механизма, иной системы управления, рассматривали возможность переориентации экономики на решение социальных задач.

В конечном счете целостной программы реформ к середине 1980-х гг. так и не было создано. Главная особенность всех этих разработок — микроэкономический характер реформ, т. е. их реализация на уровне предприятий и работников. Авторы концепций реформ справедливо исходили из невозможности решения всех проблем из единого центра и главный упор делали на расширение самостоятельности предприятий, оставляя при этом макроэкономическое регулирование государству. Естественно, при таком подходе сохранялись принципиальные основы советской экономической системы: Госплан, Госснаб и другие директивные органы. В концепциях также не был решен принципиально важный вопрос о реформировании собственности.

К моменту прихода к власти М. С. Горбачева до полной делегитимации советского режима было далеко. В силу закрытости советской системы большая часть населения страны находилась в плену старых представлений и привычек. Диссидентское движение переживало тяжелейший идейный и организационный кризис. Вера интеллигенции и здравомыслящей части партноменклатуры в способность высшей власти улучшить положение в стране была сильно подорвана явной неэффективностью всех предшествующих преобразований. В этих условиях реальные преобразования в обществе могли начаться только по инициативе «верха» и под его руководством.

К началу 1980-х гг. часть высшего советского руководства осознавала необходимость срочного принятия мер для улучшения экономической и социальной ситуации. Во имя укрепления СССР, сохранения его статуса сверхдержавы, прорыва на новую постиндустриальную стадию развития наиболее прогрессивная часть советской правящей элиты была готова пойти на определенные преобразования в экономике. Не случайно главной лоббирующей силой в Политбюро и правительстве с начала 1980-х г. становятся военно-промышленный комплекс, КГБ и ГРУ.

Смерть в ноябре 1982 г. Л. И. Брежнева и приход к власти более здравомыслящего политика Ю. В. Андропова пробудили в обществе надежды на возможное изменение жизни к лучшему. За 15 месяцев нахождения его у власти привычные победные реляции стали уступать место критическим оценкам состояния советского общества. Андропов принял ряд мер по наведению элементарного порядка и производственной дисциплины, стимулировал расследования уголовных дел, связанных с коррупцией. Однако попытки генсека придать эффективность бюрократической системе без структурных изменений, только с помощью организационно-административных мер, не могли вывести страну из кризисного состояния. Растущая социальная апатия, отсутствие значительных социальных групп, прямо заинтересованных в реформах, изначально обрекли на неуспех консервативный, нерыночный вариант модернизации страны, который пытался провести «генсек с Лубянки».

В феврале 1984 г. Андропов скончался. Консервативные силы в руководстве страны выдвинули на должность Генерального секретаря ЦК КПСС престарелого К. У. Черненко. Год его правления был возвратом в брежневскую эпоху, в «застой».

Череда похорон Генеральных секретарей и других членов Политбюро на рубеже 1980-х гг., абсолютно бесцветное правление старого и больного К. У. Черненко усилили необходимость перемен и в первую очередь смены образа правящей элиты. Поэтому приход к власти 10 марта 1985 г. самого молодого члена Политбюро пятидесятичетырехлетнего М. С. Горбачева во многом был предопределен и не вызвал острой борьбы в Политбюро по этому поводу.

Уже в апреле 1985 г. новый генсек предложил стране политику, получившую вскоре название «перестройка». За годы реформ ее первоначальный замысел неоднократно менялся, соответственно, менялись и ее определения. Сегодня с достаточным основанием можно сказать, что перестройка — это последняя попытка здравомыслящей части правящей элиты спасти прогнившую советскую систему, соединив «социализм и демократию».

Перед М. С. Горбачевым встала в высшей степени трудная задача. У нового партийного лидера было твердое намерение начать реформы и вновь вывести страну на передовые рубежи. Однако он (вопреки последующим заявлениям) не располагал четкой стратегией действий. Поиск новых подходов и идей велся командой реформаторов, в которую были привлечены известные ученые А. Г. Аганбегян, Л. И. Абалкин, О. Т. Богомолов, Т. И. Заславская, Е. М. Примаков.

Весной 1985 г. перестройка своим «архитектору» и «прорабам» виделась как возвращение к ленинской концепции социализма, соединение социализма с демократией. Административно-организационные меры, на которые также вначале рассчитывал Горбачев, должны были укрепить порядок и дисциплину, и самое главное — активизировать «человеческий фактор».

Попытки найти ответы в прошлом на принципиально новые вопросы лишь привели к потере времени и замедлили разрыв с коммунистическим наследием. Однако весной 1985 г. ни Горбачев, ни кто-либо в СССР и за его пределами не представляли себе истинных масштабов системного экономического и социального кризиса, поразившего страну. Вовсе не случайно западные аналитики обвиняли советских экономистов в непонимании природы рынка.

В силу объективных и субъективных причин в самом начале перестройки Горбачевым были неверно выбраны направления и объект реформирования. Преобразования начинались с реализации концепции «ускорения» социально-экономического развития страны, и к осознанию необходимости политической реформы реформаторы пришли в полной мере лишь спустя два года.

До избрания генсеком Горбачев некоторое время был сторонником реализации в СССР китайского варианта реформ. Но впоследствии он изменил свою точку зрения. Дело в том, что к началу реформ советское общество существенно отличалось от китайского. Задачи, с которыми столкнулся СССР, были много сложнее. Период социалистического развития, а следовательно, его влияние на психологию людей в Советском Союзе был значительно большим. Даже в силу демографических причин в СССР (дефицит трудоспособного населения) сельское хозяйство не могло стать, как в Китае, двигателем экономических реформ. А главное — сама структура советской экономики к этому времени уже принципиально отличалась от китайской. Очевидно, это обстоятельство оказалось решающим, и М. С. Горбачев остановил свой выбор на социализме «с человеческим лицом». К тому же все теоретические разработки доперестроечного времени, над которыми работали советские экономисты, опирались на «чехословацко-венгерский вариант реформ».

Весной 1985 г. главная проблема выбора стратегии реформ носила не столько теоретический, сколько политический характер: управляемая модернизация по любому сценарию была возможна только при жестком политическом контроле над ситуацией. Однако партийно-бюрократический аппарат в своей массе категорически не принимал самих идей модернизации. Поэтому для эффективного обновления советской системы требовалась упреждающая реформа политической системы. Но именно это обстоятельство было слишком поздно осознано реформаторами.

Первый этап преобразований (1985—1988 гг.) начался в русле прежних советских модернизаций. Начало реформаторской деятельности М. С. Горбачева во многом было продолжением начинаний Ю. В. Андропова. Те же идеи о наведении порядка, то же стремление административными средствами переломить укоренившуюся в обществе апатию, потерю общественных интересов.

Весной 1985 г. экономический кризис еще не стал определяющим фактором жизни советского общества. Это обстоятельство, а также баланс сил в Политбюро и правительстве определили характер первого этапа экономических преобразований, начатых под руководством Горбачева. Главная официально объявленная Горбачевым цель — соединить социализм с демократией — вполне отвечала сложившимся к этому времени в советском обществе взглядам на природу и перспективы советской системы и не противоречила установкам политических элит. Два года реформаторы безуспешно пытались преодолеть «застой».

Задача перестройки системы управления экономикой была выдвинута на апрельском (1985 г.) Пленуме ЦК КПСС. М. С. Горбачев надеялся с минимальными затратами за счет «скрытых резервов» в короткий срок переломить наметившееся падение темпов экономического роста, которое в соответствии с популярной в это время концепцией академика А. Г. Аганбегяна признавалось причиной всех бед. И тем самым, как было отмечено на Пленуме, «если не перегнать развитые страны Запада, то ликвидировать огромное отставание от мировых показателей».

В соответствии с «Основными направлениями социально-экономического развития на двенадцатую пятилетку и до 2000 года» предполагалось за ближайшие 15 лет удвоить экономический потенциал, созданный за все предшествующие годы Советской власти; почти в 2 раза увеличить национальный доход и объем промышленного производства; в 2,3—2,5 раза повысить производительность труда. Одновременно предполагалось направить основные средства на техническое перевооружение, модернизацию действующих предприятий, сократив до минимума финансирование незавершенного строительства новых объектов. Главные усилия в экономике сосредоточивались на опережающем развитии машиностроительной отрасли, темпы роста которой предполагалось увеличить в 1,5—2 раза. Особые надежды на первом этапе экономических реформ возлагались на так называемые «целевые программы научно-технического прогресса» по информатике и вычислительной технике, робототехнике, генной инженерии.

Преобладание в руководстве страной «старой гвардии» вынуждало Горбачева бесконечно маневрировать, попусту тратить время на поиски пресловутого «консенсуса». Партийный и государственный аппарат, выразителями интересов которого в Политбюро были Е. К. Лигачев, В. И. Соломенцев, В. М. Чебриков, хотели направить накопившуюся энергию общественных ожиданий в традиционное русло «наведения порядка» при помощи сильнодействующих административных мер. Другая же часть высшего руководства — Н. И. Рыжков, Ю. Д. Маслюков, Н. В. Талызин, выражавшая интересы директорского корпуса ВПК, настаивала на первоочередном развертывании научно-технического прогресса. И лишь небольшая часть обновленного Политбюро (А. Н. Яковлев и В. А. Медведев) выступала за структурные реформы и преобразование экономических отношений.

На первом этапе перестройки так и не было найдено адекватных способов реализации заявленного курса на «ускорение социально-экономического развития, совершенствование всех сторон жизни общества».

17 мая 1985 г., в соответствии с постановлением ЦК КПСС и указом Президиума Верховного Совета СССР, в стране началась беспрецедентная антиалкогольная кампания. Благородные замыслы оздоровления советского общества в прямом и переносном значении, не подкрепленные элементарным здравым смыслом и экономическими расчетами, обернулись дискредитацией самой идеи и громадными экономическими потерями.

Торговля спиртными напитками уже давно составляла главную доходную статью советского бюджета. Огромная брешь между колоссальной денежной массой и скудным предложением товаров заполнялась водкой и дешевым вином. В государственном плане 1985 г. водка занимала 24 % товарооборота. Расчет был на то, что сокращение размеров потерь на производстве по причине пьянства с лихвой перекроет издержки бюджета от уменьшения продаж алкоголя.

В спешном порядке закрывались винно-водочные заводы, ограничивалось время торговли спиртными напитками. В массовом порядке вырубались виноградники. Сбор винограда в стране в 1987 г. сократился на 20 % по сравнению с началом 80-х гг. Ошибочность кампании стала очевидной, когда самогоноварение приняло массовый характер, а ситуация с пьянством лишь ухудшилась. Одновременно из продажи исчезли сахар и кондитерские изделия. Бюджетный дефицит резко вырос. Первая попытка обновленного руководства переломить положение в стране закончилась крахом.

Состоявшийся в феврале 1986 г. очередной XXVII съезд КПСС расширил содержание концепций ускорения, распространив ее на общественные отношения. С этого момента во главу угла политики «ускорения» были поставлены задачи демократизации, борьбы с бюрократизмом, беззаконием. За короткое время был омоложен верхний эшелон руководства. Один за другим были отстранены от руководства наиболее консервативные члены партийной верхушки. Н. И. Рыжков сменил престарелого Н. А. Тихонова на посту премьер-министра, Н. В. Талызин стал вместо Н. К. Байбакова председателем госплана СССР. Секретарь ЦК КПСС Б. Н. Ельцин возглавил Московский горком КПСС и вскоре стал кандидатом в члены Политбюро. Чистка коснулась также среднего и нижнего звена партноменклатуры. К началу 1987 г. было заменено 70 % членов Политбюро, 60 % секретарей обкомов, 40 % членов ЦК КПСС.

В 1986 г. становится очевидным, что сформулированные сверху цели не имеют соответствующего механизма реализации на микроуровне. Закостеневшая система государственного планирования не справлялась с ликвидацией созданных ею же диспропорций. Народнохозяйственные приоритеты диктовались интересами ведомств, что делало невозможным сколько-нибудь значительное перераспределение ресурсов в пользу прогрессивных производств. Резкое повышение темпов экономического роста, заложенное в новом пятилетием плане, оказалось очередной утопией. Уже к концу 1986 г. экономическая ситуация после некоторого оживления вновь стала ухудшаться. Антиалкогольная кампания разбалансировала бюджет. Введение вместо ведомственного контроля на производстве государственной приемки привело к сокращению выпуска промышленной и продовольственной продукции. В январе 1987 г. наступил спад производства, что явилось началом экономического кризиса. Экономическую ситуацию усугубила страшная трагедия на Чернобыльской АЭС, ставшая возможной в условиях нарастающего падения производственной и технологической дисциплины.

Реальным результатом полуторагодичного осуществления программы ускорения стало лишь углубление кризиса, переход его в открытую форму.

Неудачи первого этапа перестройки заставили новое руководство искать иные пути продвижения вперед, поставили на повестку дня вопрос о комплексной экономической реформе и прежде всего — о движении в сторону рыночной экономики.

В июне 1987 г. правительство Н. И. Рыжкова представило на утверждение пленуму ЦК КПСС план реформ, разработанных с учетом опыта хозяйственной реформы 1965 г. Это была программа осторожных рыночных преобразований, программа перехода к «социалистическому рынку». Попытка ее реализации с июня 1987 по декабрь 1991 г. составила содержание второго (и последнего) этапа экономической реформы М. С. Горбачева.

К этому времени стало очевидным, что без преодоления тотального огосударствления экономики невозможно пробудить инициативу людей. Основными компонентами новой экономической стратегии стали: расширение самостоятельности социалистических предприятий, перевод их на полный хозрасчет; самофинансирование и частичное самоуправление; развитие индивидуальной и кооперативной форм собственности; привлечение иностранного капитала в форме совместных предприятий. При этом реформы по-прежнему ориентировались на устранение «отдельных недостатков» существующей системы при сохранении социалистической собственности и старых институтов государственного управления (планирование, снабжение).

В июне 1987 г. был принят Закон о государственном предприятии, который задумывался в качестве «несущей конструкции» новой хозяйственной системы. Новый закон существенно расширял права предприятий, включая право самостоятельного выхода на внешний рынок, осуществления совместной деятельности с иностранными партнерами.

В конце 1986 — начале 1987 гг. были приняты первые решения о развитии кооперации, и лишь в 1988 г. — Закон о кооперации в СССР и Основы законодательства об арендных отношениях. Формально в них было зафиксировано равноправие кооперативного и государственного сектора экономики. Однако на деле партийные власти попытались сразу поставить кооперативы в определенные ограничительные рамки.

Итогом экономического реформирования стало дальнейшее ухудшение экономического и финансового положения страны. Падение национального дохода в 1990 г. по сравнение с 1989 г. составило 9 %. Власть для поддержания жизненного уровня населения была вынуждена прибегнуть к массированным внешним займам. Именно в это время образовалась большая часть внешнего долга СССР, ответственность за который впоследствии легла на Россию. Параллельно в стране началась длительная и бесплодная дискуссия о том, кто возьмет на себя политическую ответственность за такую неизбежную меру, как повышение розничных цен.

Нежизнеспособность идеологии рыночного социализма заставила различные силы активно заняться разработкой программ выхода из кризиса. Широкая дискуссия об экономической реформе началась летом 1989 г. и закончилась осенью 1990 г. Были разработаны и представлены десять крупных программ реформ.

Под давлением «снизу» правительственная комиссия во главе с академиком Л. Абалкиным разработала свою концепцию перехода к рынку. Ее суть — в стремлении соединить государственное планирование с элементами рыночных отношений. Официальная правительственная программа отрицала как быстрое вхождение в рынок через либерализацию и приватизацию, так и возврат к директивной системе. Запуск нового хозяйственного механизма в ней предлагался не ранее 1991—1992 гг. Более глубокие структурные преобразования планировались лишь на 1993—1995 гг. Если бы правительство Н. И. Рыжкова к этому времени не исчерпало кредит доверия, такой умеренный вариант перехода к рынку вполне мог осуществиться.

Почти одновременно с официальным, группой экономистов под руководством С. Шаталина и Г. Явлинского был разработан альтернативный рыночно-либеральный вариант реформ, получивший название «500 дней». В отличие от правительственной, программа «500 дней» нацеливала на быстрый и решительный переход к рынку и передачу в частные руки предприятий торговли и промышленности.

В силу политических причин программа Шаталина — Явлинского несла значительный элемент популизма, включая обещание провести реформы без снижения жизненного уровня населения. Многие важнейшие вопросы в ней были едва обозначены или вовсе обойдены. Прежде всего программа «500 дней» не давала однозначного ответа на такие принципиальные вопросы, как проведение приватизации и денационализации земли, о том какой быть политической системе (Советы или парламентская республика). Также был обойден вопрос о денежной реформе.

Этот проект нашел поддержку в руководстве Российской Федерации и на короткое время стал основой соглашения М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина, но уже осенью консервативные силы отвергли и программу, и саму идею коалиции. Программа Шаталина — Явлинского не отвечала интересам номенклатуры, прежде всего аппарата союзных министерств, ВПК, ЦК КПСС. В ней не было места Совету министров СССР, союзным министерствам и ведомствам. Уступая консервативным силам, Горбачев избрал компромиссную концепцию программы реформ, которая получила традиционное название «Основные направления по стабилизации народного хозяйства и переходу к рыночной экономике» и которая на деле не являлась программой перехода к рынку.

От экономических к политическим реформам. На первом этапе перестройки М. С. Горбачев и его сторонники в руководстве КПСС не помышляли о политической реформе. При всех переменах советская система не претерпела коренных изменений, начавшееся движение от тоталитаризма к авторитаризму и тем более к демократии завершено не было. Фактически тоталитарные структуры сохранялись и в экономической, и в политической сферах советского общества, гражданское общество делало лишь первые робкие шаги. Логика революции «сверху» требовала определенной постепенности. Она могла развиваться только в рамках традиционной идеологической легитимности СССР. В силу этого ни один здравомыслящий политик не мог в 1985—1988 гг. открыто заявить о разрыве с марксизмом, с коммунистической партией, посягнуть на характерные для тоталитаризма монополию власти на информацию, крайнюю нетерпимость ко всякому инакомыслию.

Натолкнувшись на упорное сопротивление бюрократического аппарата экономическим преобразованиям, реформаторы впервые задумываются о необходимости поддержки реформ «снизу». После январского 1987 г. пленума ЦК КПСС борьба с бюрократией, а также переход к демократическим принципам управления объявляются главными в партийной работе. Теоретическое обоснование нового курса, получившего название «новое мышление», было сделано в вышедшей в том же году книге Горбачева «Перестройка и «новое мышление» для нашей страны и для всего мира». Отправной ее тезис — признание целостности мира, взаимосвязанности и взаимозависимости составляющих его государств. Сердцевиной «нового мышления» стали выводы о приоритете общечеловеческих интересов и ценностей над классовыми, о необходимости деидеологизации межгосударственных отношений.

«Новое мышление», сочетая в себе здравый смысл и утопизм, создало тем не менее принципиально новую основу для практических действий. После длительных дипломатических переговоров с Афганистаном 15 мая 1988 г. начался вывод советского контингента войск из этой страны. В феврале 1989 г. советские войска полностью покинули афганскую территорию.

По меркам тоталитарного общества, были по-настоящему радикальны провозглашенные Горбачевым идеи гласности и плюрализма. В результате многие диссиденты вышли из тюрем и психбольниц, из горьковской ссылки возвратился опальный академик А. Д. Сахаров. Впервые инакомыслие перестало считаться политическим преступлением. Провозглашая приоритет общечеловеческих ценностей над классовыми, М. С. Горбачев положил начало новому этапу духовного развития страны.

Средства массовой информации получили «сверху» свободу критики (хотя и сильно ограниченную) существовавших реалий, всевозможных «безобразий, слабостей и прорех», о которых в прошлом запрещалось говорить. В рамках политики гласности были сняты многие цензурные запреты, возвращены с полок «спецхранов» запрещенные к показу кинофильмы, началось переиздание диссидентской и эмигрантской литературы. Стали издаваться новые газеты и журналы, был пересмотрен реестр не подлежащих публикации статистических данных. Для исследователей приоткрылись ранее закрытые архивные и библиотечные фонды. Ураган новой информации в считанные месяцы разрушил всю систему мифов, на которых покоилась официальная идеология. На такой результат инициаторы перестройки явно не рассчитывали.

Важной вехой в развитии демократического процесса стало критическое переосмысливание истории советского периода. Ослабление идеологического контроля позволило вначале публицистам, литераторам, а затем и профессиональным историкам коснуться многих «белых пятен» отечественной истории.

В атмосфере поиска истины была продолжена работа по реабилитации жертв политического террора. Созданная в сентябре 1987 г. на волне обостренного интереса общества к своей истории Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями 1930—1940-х и начала 1950-х гг., приходит к выводу о том, что наиболее крупные политические процессы этого периода были результатом грубого произвола и нарушения законности. Создание Комиссии означало для власти практический разрыв с репрессивным тоталитарным режимом. За полтора года работы Комиссия реабилитировала около миллиона несправедливо репрессированных граждан, в том числе Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева. Процесс переосмысливания затронул общественные науки: философию, политэкономию, право.

СМИ, несмотря на попытки их сдерживания, отражали реальные проблемы жизни, начиная проявлять себя как четвертая власть. Борьба с «застоем», «силами торможения» способствовала быстрой политизации и дифференциации советского общества.

Одним из неизбежных последствий начавшейся «сверху» демократизации советского общества стало постепенное формирование открытой политической оппозиции режиму. На первом этапе перестройки неформалы действовали в русле официальной политики и не представляли собой серьезной оппозиционной силы. Но сам факт появления в советском обществе многочисленных самодеятельных молодежных, национально-культурных и экологических объединений означал вызов советской системе. Все активнее проявляли себя и несоциалистические и национал-патриотические группировки и объединения, предлагавшие альтернативные концепции перестройки. Так, общество «Память», возникшее изначально как объединение книголюбов, выделялось на общем фоне своей националистической ориентацией. Группа «Гражданское достоинство» отстаивала либерально-антитоталитарные позиции. Постепенно неформалы все более дистанцировались от власти. Переломным для самодеятельных общественных объединений стал 1987 год.

Осенью этого года в условиях быстрого ухудшения социально-экономической обстановки нарастали процессы размежевания, поляризации политических сил. В ряде союзных и автономных республик оформились и начали активно действовать народные фронты. Первый из них возник в Эстонии в апреле 1988 г., летом — Московский народный фронт. Затем аналогичные массовые движения появляются в Латвии, Молдавии, других регионах. Общими идеями, консолидирующими людей в народные фронты союзных республик, становятся признание суверенитета своих республик, создание независимых государств. Им идейно противостояли интерфронты, которые боролись против развала союзного государства, за равные гражданские права всех жителей национальных республик.

К весне 1989 г. происходит окончательная политизация неформального движения.

В силу отсутствия в советском обществе каких-либо традиций политической и гражданской культуры полемика между сторонниками и противниками перестройки переросла в яростную борьбу.

Поляризация сил затронула и партийно-государственную элиту, и даже команду реформаторов, которая распалась на отдельные группировки. Очень скоро во главе консервативного крыла в КПСС оказываются недавние сторонники Горбачева — Е. К. Лигачев, В. М. Чебриков и др. За недостаточно радикальную либерализацию общественной жизни критикует «отца перестройки» другая группа его сторонников — А. Н. Яковлев, Э. А. Шеварнадзе, Б. Н. Ельцин.

Первые шаги Б. Н. Ельцина в качестве руководителя Московской городской партийной организации, начавшего борьбу с привилегиями партноменклатуры, с бюрократизмом партийного и государственного аппарата, вызвали огромный резонанс в стране. Разные взгляды в руководстве страны на обновление КПСС, на темпы и методы перестройки наиболее отчетливо обнаружились на октябрьском Пленуме ЦК КПСС в 1987 г. Критика Б. Н. Ельциным Генерального секретаря была расценена консервативным большинством ЦК КПСС как политическая ошибка, как желание «побороться с ЦК». Попытка руководства компартии устранить Ельцина из политической жизни привели к обратному результату — его популярность в народе резко выросла.

Нежелание и неспособность аппарата что-либо менять вынудили М. С. Горбачева предпринять решительные шаги по реформированию политической системы. В 1988 г. в стране проходили многотысячные митинги под демократическими лозунгами, на которых уже ставился вопрос о демонтаже советской системы. Стремясь удержаться во главе процессов обновления, Горбачев и его сторонники изменили стратегию реформ. Летом 1988 г. на XIX парт-конференции было принято решение о передаче власти Советам и разграничении функций партийных и советских органов, а также о проведении демократических выборов народных депутатов.

В декабре 1988 г. в соответствии с установками партконференции в действующую Конституцию были внесены существенные изменения, согласно которым высшим органом власти в СССР становился Съезд народных депутатов, состоявший из 2250 депутатов, его заседания должны были проводиться один раз в год. Делегаты в свободное от работы Съезда время должны были заниматься своими прежними делами. Изменения затронули и избирательную систему, которая становилась более демократичной.

Предприняв меры по ограничению властных полномочий компартии, Горбачев нарушил фундаментальные принципы, на которых были построены политические отношения в СССР. После конференции было проведено наиболее существенное обновление состава Политбюро и секретарей ЦК, упразднены отраслевые отделы ЦК, кроме аграрного. Их число сократилось с 20 до 8. Но Горбачев не устранил КПСС от власти, и это обстоятельство имело решающее значение для всего последующего развития.

Отмена 6-й статьи Конституции. Созыв съезда Советов означал конец перестройки как «революции сверху». Процесс демократизации, начатый КПСС, вышел из-под ее контроля. Летом 1989 г. перестройка стала делом миллионов, и в этом качестве обрела новых лидеров, новые цели и задачи.

Первый съезд народных депутатов, открывшийся в Москве 25 мая 1989 г., существенно отличался от прежнего Верховного Совета. Благодаря поддержке народных фронтов в его состав вошли многие демократические лидеры, включая А. Д. Сахарова, Ю. Н. Афанасьева, Д. С. Лихачева. У частие в первом советском парламенте для многих демократов было сопряжено с риском. Еще были возможны гонения, аресты. Большинство депутатов Съезда составляли сторонники старой системы.

Все взрослое население СССР следило за ходом первого Съезда. Совершенно непривычной была острая и резкая критика в адрес высшего руководства страны. За время работы Съезда значительная часть депутатов прошла огромный эволюционный путь. На Съезде начали оформляться политические фракции, как реформистской, так и антиреформистской направленности. На съезде сложилась Межрегиональная депутатская группа. Ее лидерами стали такие известные ученые и политики, как А. Д. Сахаров, Ю. Н. Афанасьев, Б. Н. Ельцин, Г. X. Попов, А. А. Собчак, Г. В. Старовойтова. К концу работы съезда в ней насчитывалось около 150 депутатов. «Межрегионалы» не имели четкой программы реформ, единственное, что их объединяло в тот момент — это стремление отменить шестую статью Конституции, закреплявшую монополию КПСС на власть в стране.

К осени 1989 г. идея многопартийности находила все большую поддержку во всех слоях общества. В конце 1989 — начале 1990 гг. было создано несколько оппозиционных по отношению к КПСС партий. Девятнадцатимиллионная КПСС быстро теряла доверие в народе. Ее подтачивали прежде всего структурные пороки — полное отсутствие внутрипартийной демократии, бесконтрольная монополизация власти в руках партийного руководства. Миллионы простых коммунистов фактически не участвовали в формировании партийной политики, будучи послушными исполнителями команд и указаний свыше.

Созванный в марте 1990 г. III съезд народных депутатов СССР отменил 6-ю статью Конституции и тем самым признал существование многопартийности в стране. Съезд учредил пост Президента СССР, внеся необходимые поправки в Конституцию, в соответствии с которыми Президент СССР являлся главой Советского государства и наделялся широкими полномочиями. Ему предоставлялось право налагать вето на законы, принимаемые Верховным Советом страны, объявлять военное или чрезвычайное положение в отдельных местностях. Единственным кандидатом на президентский пост стал М. С. Горбачев, за которого 15 марта 1990 г. было подано почти 60 % голосов депутатов. Другие претенденты — премьер-министр Н. И. Рыжков и министр внутренних дел В. В. Бакатин — сняли свои кандидатуры в пользу Горбачева.

Сохранив пост Генерального секретаря ЦК КПСС (так решило большинство съезда), М. С. Горбачев стал первым Президентом СССР. Введение института президентства стало шагом вперед в деле демократизации страны, создания правового государства. Впервые в советской истории ответственность власти была персонифицирована. Но это был запоздалый шаг.

Летом 1989 г. перестройка перешагнула важный рубеж. Из революции «сверху» она стала делом миллионов. Перелом в политическую жизнь страны внесла мощная волна забастовочного движения.

В июле бастовали практически все угольные бассейны: Кузбасс, Донбасс, Караганда, Воркута. Требования шахтеров носили главным образом экономический характер. Они хотели самостоятельности: права трудового коллектива самостоятельно распоряжаться частью продукции, определять форму хозяйствования или собственности, самостоятельно устанавливать цены. Но ряд требований были политического характера: отмена статьи 6 Конституции СССР, свобода печати, создание независимых профсоюзов.

Работники других отраслей также предъявляли государству свои претензии. Продолжение забастовок грозило серьезной дестабилизацией ситуации в стране. Правительство Н. Рыжкова удовлетворило большинство экономических требований.

Забастовки ускорили принятие Верховным Советом страны многих важных законодательных актов, направленных на обеспечение самостоятельности трудовых коллективов, защиту прав и свобод каждого гражданина. Был принят, наконец, Закон СССР «О порядке разрешения коллективных трудовых споров».

После «жаркого лета» 1989 г. реформаторское руководство страны столкнулось с кризисом доверия. На многолюдных митингах, демонстрациях выражалось открытое недовольство ходом перестройки, нерешительностью и непоследовательностью правительства Н. И. Рыжкова, неспособностью власти контролировать обстановку в стране. Непосредственной причиной падения авторитета власти за годы перестройки стали пустые прилавки магазинов, рост преступности. Все это способствовало глубокому перелому в общественном сознании, кризису веры во всесилие руководителей.

К осени 1998 г. в обществе уже реально существовал широкий спектр политических ориентаций — от принципиальных сталинистов до крайних радикалов, выступавших за полную смену административно-командной системы, введение многопартийности и частной собственности.

Два обстоятельства повлияли на кардинальное изменение позиции руководства КПСС в вопросе о многопартийности. Во-первых, «бархатные» народные революции, волной прокатившиеся в конце 1989 г. — начале 1990-х гг. по странам Центральной и Юго-Восточной Европы. В течение считанных месяцев в большинстве стран Варшавского Договора коммунисты были отстранены от власти и начался демонтаж социализма. Во-вторых, некогда монолитная КПСС оказалась перед угрозой раскола, в ней сформировались течения, отражавшие разные представления о путях и темпах обновления партии и общества.

В конце 1989—1990 гг. создаются Либерально-Демократическая партия России (ЛДПР) во главе с В. Жириновским, Демократическая партия Н. Травкина и Г. Каспарова, Крестьянская партия России.

С началом перестройки в национальном самосознании народов России происходят серьезные изменения. Сепаратистские настроения в прибалтийских республиках, Грузии, Молдове, принятие в них дискриминационных законов о языке, желание возложить на россиян вину за все ошибки и просчеты союзного Центра способствовали формированию у части населения России национал-патриотических настроений.

Главным требованием национал-патриотических сил на выборах стало требование сильной российской государственности, хозяйственной и культурной самостоятельности.

Государственность РСФСР по существу всегда была номинальной. В ведении правительства России находилось лишь 4 % производимой в республике продукции, остальной распоряжались союзные министерства. Являясь главным владельцем таких природных богатств, как лес и рыбные запасы, РСФСР запрашивала лицензию на их использование у союзных министерств.

Россияне начали отставать от большинства других народов Советского Союза по уровню жизни, образованности, оказались перед реальной угрозой социально-демографической деградации. Ежегодно с лица земли исчезали 2—3 тыс. российских деревень. Продолжительность жизни в республике к началу 1980-х гг. упала до уровня развивающихся стран, а рождаемость была недостаточной для того, чтобы полностью заместить поколения родителей.

Национал-патриотическое движение, как и все движения переходной от тоталитаризма эпохи, не было однородным: менялись лидеры организаций, программные цели, создавались и распадались блоки.

Часть национал-патриотических организаций придерживалась православно-монархических позиций. Среди них наибольшую известность в этот период получают «Память» Д. Васильева и «Православно-монархическое согласие» Ю. Соколова. Компартия РСФСР также взяла на вооружение концепцию российского суверенитета.

29 мая 1990 г. Б. Н. Ельцин был избран Председателем Верховного Совета России. Одновременно народ все более отказывал в доверии М. С. Горбачеву.

Вопрос о российском суверенитете стал главным на первом Съезде народных депутатов республики. 12 июня 1990 г. большинством голосов было принята Декларация о государственном суверенитете Российской Федерации.

Выбор российских депутатов во многом был определен поведением других союзных республик, уже провозгласивших свою независимость. В то же время многие из депутатов были убеждены, что пример независимой демократической России будет способствовать победе демократических сил в других республиках.

Согласно декларации, государственный суверенитет распространялся на всю территорию республики. Органы власти РСФСР имели право решать все вопросы государственной и общественной жизни, за исключением тех, которые добровольно передавались в ведение СССР. Декларация подтвердила необходимость существенного расширения прав автономных республик, краев и областей.

Период после мая 1989 г. и до декабря 1991 г. стал временем распада советской системы. За шесть лет перестройки ни одна из ее целей не была достигнута. Власть постоянно запаздывала с решением назревших вопросов. Наиболее тяжелые последствия для судьбы советской системы и советской государственности имели бездействие и нерешительность властей в национальном вопросе. Разразившийся в 1986—1988 гг. кризис межнациональных отношений застал советскую правящую элиту врасплох.

Национальный вопрос считался в СССР решенным. В силу этого обстоятельства реальная значимость важнейшей социальной проблемы реформаторами занижалась, а национальные конфликты объявлялись, вопреки очевидному, незначительными пережиточными явлениями.

Власти не отдавали себе отчета в серьезности возникающих процессов. Новых подходов в национальном вопросе, по существу, не было выработано ни на XIX партконференции, ни на специальном пленуме ЦК КПСС, посвященном национальным вопросам. По-прежнему Союз мыслился «как единое и неделимое» государство со всеми атрибутами власти.

События в Нагорном Карабахе в конце 1988 г., когда Армения и Азербайджан фактически оказались в состоянии войны друг с другом из-за административной принадлежности Нагорного Карабаха, со всей отчетливостью показали неспособность Центра защитить интересы Союза. Прямое обращение Горбачева к народам Азербайджана и Армении не смогло остановить эскалацию взаимной вражды. В феврале 1989 г. в Сумгаите в результате резни только по официальным данным погибло 32 человека.

Тлевшие десятилетиями межнациональные конфликты стали разгораться. Чем больше уступок делала союзная власть, тем более радикальными становились требования республик по расширению их прав и изменению форм советской федерации. Столь же неэффективными оказались попытки решить национальные проблемы силовыми методами.

Итогом использования войск в ночь на 9 апреля 1989 г. для «вытеснения» демонстрантов с площади перед Домом правительства в Тбилиси стала гибель 16 человек, еще несколько сотен было ранено. События в Тбилиси и особенно в Баку показали иллюзорность убеждений консервативной части Политбюро, откровенно высказанных еще 4 июля 1988 г. А. А. Громыко: «Появится армия на улицах, и сразу будет порядок...»

Силовое противодействие Центра уже не могло остановить начавшийся процесс. С усилением в народных фронтах влияния экстремистско-националистических сил все очевиднее становится их ориентация на достижение полного суверенитета и создание независимых государств. В первую очередь это коснулось Прибалтики.

Прологом окончательного распада СССР стал «парад суверенитетов». Такое название в публицистике тех лет получил процесс суверенизации союзных республик. За считанные месяцы все союзные и большинство автономных республик приняли декларации о своем суверенитете, о верховенстве республиканских законов над союзными. В этих декларациях республики объявлялись собственниками земель и недр. Часть республик приняла закон о государственном языке, заявила о создании собственных армий, своей валюты. На карте появились новые названия республик — Молдова, Беларусь, Кыргызстан.

Важнейшим результатом «парада суверенитетов» стало заметное перемещение политической власти из Центра в республики.

Реальная опасность неуправляемого распада СССР, грозящая непредсказуемыми последствиями, заставляла Центр и республики искать пути к компромиссу. 12 июня 1990 г. Совет Федерации (новый орган, учрежденный одновременно с введением поста Президента СССР) высказался за создание Союза суверенных государств с возможным сочетанием элементов федерации и конфедерации.

В марте 1991 г. в разгар политического и экономического кризиса был проведен референдум по вопросу о сохранении Союза ССР, на котором основная масса населения ССР высказалась за сохранение Союза ССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик. Начал работать подготовительный комитет по выработке текста нового Союзного договора. К августу 1991 г. представители девяти республик смогли выработать компромиссный проект, согласно которому республики получали большие права, Центр из управляющего превращался в координирующий. В руках союзного руководства оставались лишь вопросы обороны, финансовой политики, внутренних дел. Все остальные вопросы должны были решаться на республиканском уровне. Фактически СССР как единое государство переставал существовать.

Намеченное на 20 августа 1991 г. подписание нового союзного договора подтолкнуло консервативные силы в руководстве страны на решительные действия. Другим непосредственным поводом для этого стал указ российского Президента от 20 июля 1991 г. о департизации в РСФСР госучреждений, нанесший по монополии КПСС сильный удар. На местах началось вытеснение партноменклатуры из властных структур и замена ее новыми людьми.

В Москве 19 августа во время отсутствия Горбачева (он находился в это время в Крыму на отдыхе) было объявлено о переходе всей власти в стране к неконституционному Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП). В Москве, Петербурге и других крупных городах был введен комендантский час. Постановлениями ГКЧП, в который вошли высокопоставленные чиновники (вице-президент Г. Янаев, председатель КГБ В. Крючков, министр обороны Д. Язов, премьер-министр В. Павлов), приостанавливалась деятельность демократических партий и организаций, выпуск газет, вводился контроль над средствами массовой информации. В обращении «К советскому народу» ГКЧП объявил себя истинным защитником демократии и реформ, обещая в кратчайшие сроки изменить ситуацию к лучшему.

Только три дня ГКЧП смог продержаться у власти. Путчисты действовали нерешительно. Большая часть старой элиты и госаппарат заняли выжидательную позицию.

Руководство Российской Федерации отказалось признать ГКЧП и мобилизовало народ на защиту конституционного строя. Горбачев был возвращен к власти. Заговорщики арестованы и впоследствии преданы суду.

Августовские события ускорили окончательный распад Советского Союза. 24 августа 1991 г. Украина объявила об образовании независимого государства и отказалась принимать участие в подписании нового союзного договора. За ней последовали все остальные республики, кроме России и Казахстана. Ухудшение экономической ситуации в республиках способствовало их дальнейшей самоизоляции, разрыву экономических связей.

8 декабря 1991 г. совещание глав трех республик — Украины, Белоруссии и России, проходившее в Беловежской пуще, констатировало распад единого союзного государства как свершивший факт и объявило о создании Содружества Независимых государств (СНГ), открытого для вступления в него других республик. Политический выбор трех славянских государств безусловно ускорил процесс ликвидации СССР. Девять дней спустя, 21 декабря, в Алма-Ате к СНГ присоединились остальные бывшие республики СССР, за исключением республик Прибалтики и Грузии. Главы одиннадцати государств подписали Декларацию о создании СНГ, в которой констатировалось, что СССР прекращает свое существование. 25 декабря 1991 г. Президент СССР М. С. Горбачев сложил свои полномочия.