Религиозные сообщества — Что нас разделяет?

4. Религиозные сообщества

Число разделительных линий в обществе отнюдь не исчерпывается теми, о которых шла речь выше. Существуют еще политические, военные и экономические союзы государств, существуют региональные сообщества, имеются религиозные и языковые единства. В каждом из этих случаев речь идет о разных уровнях осознания общности и о разной степени сплоченности, т. е. люди с разной степенью интенсивности проявляют себя в качестве членов того или иного сообщества. Соответственно и политические, и социальные результаты этого проявления оказываются различными.

Возьмем, например, последнюю из отмеченных выше групп: религиозные и языковые единства. Сначала о религиях.

В мире в настоящий момент насчитывается 22 религиозные конфессии (от лат. confessio fidei — исповедание веры) с числом верующих в каждой из них более 500 тыс. человек и огромное количество разнообразных более мелких конфессий и сект.

Наиболее крупные религии с самым большим числом верующих, имеющие «надрегиональное» распространение, — христианство, ислам, индуизм, буддизм. Три из них, как уже отмечалось в предыдущей главе, — христианство, ислам и буддизм — называются мировыми религиями.

По статистике, в мире сегодня насчитывается 2 млрд. 100 млн. христиан (что составляет 33% всего населения Земли), 1 млрд. 300 млн. мусульман (21% населения), 900 млн. индуистов (14%) и 376 млн. буддистов (6%). 1 млрд. 100 млн. человек, т. е. 16% населения Земли, считают себя атеистами.

Самые большие группы в христианстве — это католики (1 млрд. 50 млн. верующих), протестанты (400 млн.) и православные (240 млн.).

Для всех религий характерно разделение мира на «здешний» и «потусторонний». И, соответственно, разделение жизни на «мирскую» — ту, что ориентирована на нужды и потребности этого, «посюстороннего» мира, и «церковную» — ориентированную на спасение души в «потустороннем» мире. Политические и социальные притязания разных конфессий в значительной мере определяются тем вниманием, которое в них уделяется «посюсторонней», «мирской» жизни. Например, в буддизме она занимает очень ограниченное место, и целью верующего является как можно более полное и скорое достижение «потустороннего» блаженства. Поэтому политика и социальные проблемы, которые являются неотъемлемой частью «посюсторонней», «мирской» жизни, для верующих в буддизме, как правило, не являются предметом первостепенных забот. Или — скажем иначе — политические и социальные убеждения не соотносятся напрямую с принадлежностью или непринадлежностью к буддистской религии.

Иначе обстоит дело в исламе и христианстве. В исламской религии существует большое количество групп, по-разному оценивающих и утверждающих роль политического и социального поведения в спасении души верующего мусульманина. Для одних групп служение Аллаху является чисто индивидуальным делом и состоит в правильном выполнении религиозных норм и предписаний. Для других же подлинное служение Аллаху состоит в обращении или истреблении неверных и как можно более широком — при необходимости огнем и мечом — распространении мусульманской религии во всех регионах земного шара. Сторонники таких воинственных взглядов считают, что это есть возвращение к подлинному, изначальному смыслу ислама, к его основаниям, к его фундаменту, а потому именуются фундаменталистами. Сторонники этих групп рассматривают неисламский мир в качестве своего изначального врага и претендуют на политическую власть в исламских государствах для того, чтобы иметь возможность дальнейшего, вплоть до насильственного, распространения исламской веры и мусульманского образа жизни.

На этом пути могут возникать религиозные, или теократические, государства, где человек обязан быть верующим мусульманином, где все области жизни стандартизованы согласно религиозным предписаниям, а само государство является орудием распространения веры. Таковым, например, был Афганистан под властью «Талибана» в 1996—2001 гг. Исламское духовенство, опирающееся на талибов — учащихся мусульманских духовных школ, захватило власть в стране и перенесло Афганистан как бы на века назад — в мир исламского средневековья. Одновременно «Талибан» оказался одним из спонсоров и организаторов международного терроризма и базой террористической организации «Аль-Каида», руководимой неуловимым саудовским миллионером Усамой бен Ладеном.

Воздействие «Аль-Каиды» и других организационных центров международного терроризма проявлялось в их агрессии против России на территории Чеченской Республики и Дагестана, поставившей под угрозу территориальную целостность России и ее влияние на Кавказе. Конечной целью террористов, называвших себя моджахедами, было оторвать Северный Кавказ от России и образовать на основе северокавказских республик России — Чечни, Ингушетии, Дагестана — теократическое исламское государство, которое служило бы базой дальнейшей агрессии на территории России и Европы.

Вторжение американских войск в Афганистан под знаменем борьбы с терроризмом в 2001 г. привело к свержению «Талибана», но окончательные цели этой антитеррористической операции не достигнуты: и по сей день талибы продолжают господствовать в отдаленных районах Афганистана, организационная структура «Аль-Каиды» не разрушена, террористические проявления отнюдь не прекратились. Во многих крупных мусульманских государствах, как, например, в Пакистане, фундаменталистские партии пользуются огромным влиянием. Это объясняется наличием широкой социальной базы фундаментализма и огромными финансовыми ресурсами, притекающими от продажи нефти через посредство сочувствующих делу фундаментализма арабских шейхов.

Фундаментализм, а тем более международный терроризм нельзя отождествлять с исламом. По сути дела, осмысленный таким образом ислам перестает быть религией, а превращается в политику, причем в политику худшего толка — в политику войны. Целью религии всегда было спасение человеческих душ, а не убийства и не завоевания.

В истории человечества политические цели часто маскировались и продолжают маскироваться в религиозные одежды. История западного христианства, например, знала целые столетия религиозных войн как внутри Европы, так и вне ее. К последним относятся так называемые Крестовые походы XI—XIII вв., когда рыцари христианской Европы сражались против влияния Византии на Ближнем Востоке под знаменем отвоевания Гроба Господня. Вообще, большинство войн в предшествующие эпохи истории совершались под религиозным знаменем, и, каковы бы ни были подлинные цели этих войн — борьба за территории, за ресурсы, за власть, — каждая из сторон шла в бой во имя, как она считала, истинной религии, истинного Бога. Такое нередко происходит и в современном мире.

Но религиозная вражда не является чем-то обязательным и непреодолимым. Наоборот, чем ближе религия к своей истинной сути, т. е. чем более она направлена на спасение человеческой души, а не на посюсторонние мирские цели, тем сильнее в ней звучит идея мира и человеческого братства. Она не должна претендовать на светскую власть.

Иисус Христос говорил: «Царство Мое не от мира сего», — т. е. религия должна стоять выше человеческих материальных страстей, политических раздоров и тому подобного.

Во всякой религии имеется разделение на два мира, в христианстве они понимаются как «Царство Бога» и «царство кесаря», т. е. императора. Здесь подразумевается духовная власть и светская власть: с одной стороны, власть над человеческой душой, с другой — власть над человеком как подданным императора или гражданином государства. Как показывает история, соединение этих властей ведет к очень тяжелым последствиям. В таких случаях религиозные различия становятся источником вражды и войны. Если же духовная и светская власть в государстве разделены, религия оказывается личным делом каждого человека. Каждый сам решает, в какого Бога верить, в какую церковь ходить, какие ритуалы исполнять, или же вообще не верить в Бога и в церковь не ходить. Конечно, если быть точным, человек редко решает эти вопросы сам, на деле их решает семья, традиция, в которой он воспитывается, решает процесс социализации. Но главное — это не решается государством. Светское государство основывается на том, что религия — предмет личного выбора гражданина.